Неточные совпадения
— Пора идти. Нелепый
город, точно его черт палкой помешал. И все в нем рычит: я те
не Европа! Однако дома
строят по-европейски, все эдакие вольные и уродливые переводы с венского на московский. Обок с одним таким уродищем притулился, нагнулся в улицу серенький курятничек в три окна, а над воротами — вывеска: кто-то «предсказывает будущее от пяти часов до восьми», — больше, видно,
не может, фантазии
не хватает. Будущее! — Кутузов широко усмехнулся...
Буры разделили ее на округи,
построили города, церкви и ведут деятельную, патриархальную жизнь,
не уступая, по свидетельству многих английских путешественников, ни в цивилизации, ни в образе жизни жителям Капштата.
Никто
не занимался ни огородничеством, ни хлебопашеством, никто
не сеял,
не жал и
не собирал в житницы, но все
строили дома, хотя бы и в долг; все надеялись на то, что пост Ольги в конце концов будет
городом и захваченная земля перейдет в собственность, после чего ее можно будет выгодно продать.
Громадное владение досталось молодому Хомякову. Он тотчас же разломал флигель и решил на его месте выстроить роскошный каменный дом, но городская дума
не утвердила его плана: она потребовала расширения переулка. Уперся Хомяков: «Ведь земля моя».
Город предлагал купить этот клок земли — Хомяков наотрез отказался продать: «
Не желаю». И, огородив эту землю железной решеткой, начал
строить дом. Одновременно с началом постройки он вскопал за решеткой землю и посадил тополя, ветлу и осину.
Помалкивай, — дома да
города строят не языком, а рублем да топором.
Не могу поручиться, что вы станете президентом, но вы
построите целый
город и станете в нем головой…»
— Соткнулся я с женщиной одной — от всей жизни спасение в ней, — кончено! Нет верхового!
Не послала.
Города построила новые, людями населила хорошими, завела на колокольню и бросила сюда вот! Ушла! Стало быть, плох я ей…
–…есть указания в городском архиве, — поспешно вставил свое слово рассказчик. — Итак, я рассказываю легенду об основании
города. Первый дом
построил Вильямс Гобс, когда был выброшен на отмели среди скал. Корабль бился в шторме, опасаясь неизвестного берега и
не имея возможности пересечь круговращение ветра. Тогда капитан увидел прекрасную молодую девушку, вбежавшую на палубу вместе с гребнем волны. «Зюйд-зюйд-ост и три четверти румба!» — сказала она можно понять как чувствовавшему себя капитану.
— Да! Знаешь — люди, которые работают, совершенно
не похожи на нас, они возбуждают особенные мысли. Как хорошо, должно быть, чувствует себя каменщик, проходя по улицам
города, где он
строил десятки домов! Среди рабочих — много социалистов, они, прежде всего, трезвые люди, и, право, у них есть свое чувство достоинства. Иногда мне кажется, что мы плохо знаем свой народ…
Сотни неразрывных нитей связывали ее сердце с древними камнями, из которых предки ее
построили дома и сложили стены
города, с землей, где лежали кости ее кровных, с легендами, песнями и надеждами людей — теряло сердце матери ближайшего ему человека и плакало: было оно подобно весам, но, взвешивая любовь к сыну и
городу,
не могло понять — что легче, что тяжелей.
— Нет! — возразил он. — Разрушающий так же славен, как и тот, кто созидает
города. Посмотри — мы
не знаем, Эней или Ромул
построили Рим, но — точно известно имя Алариха и других героев, разрушавших этот
город.
— А тебе, Прохор Пантелеич, стыдно жить в такой избе, — говорил Мухоедов, — ведь денег у тебя куры
не клюют… Вот взял да и
построил двухэтажный каменный дом, как в
городах у купцов.
Им
не только было свое место на этом пиршестве веры, но они даже находили здесь себе хорошие занятия; а потому хлынули сюда в изобилии из разных мест, и особенно из
городов, прославленных своими воровскими людьми, то есть из Орла, Кром, Ельца и из Ливен, где славились большие мастера чудеса
строить.
За вас я
не боюсь.
Город страшит меня. Все жители сошли с ума. Они
строят свое счастье на какой-то сумасшедшей мечте. Они ждут чего-то от кораблей, которые придут сегодня.
— Когда это будет, про то еще сорока на воде хвостом писала, — молвила Фленушка. — Матушка
не один год еще продумает да по всем
городам письма отписывать будет, подобает, нет ли архиерею облаченье
строить из шерсти. Покаместь будут рыться в книгах, дюжину подушек успеешь смастерить.
*
Ой, во
городеДа во Ипатьеве
При Петре было
При императоре.
Говорил слова
Непутевый дьяк:
«Уж и как у нас, ребята,
Стал быть, царь дурак.
Царь дурак-батрак
Сопли жмет в кулак,
Строит Питер-град
На немецкий лад.
Видно, делать ему
Больше нечего,
Принялся он Русь
Онемечивать.
Бреет он князьям
Брады, усие, —
Как
не плакаться
Тут над Русию?
Не тужить тут как
Над судьбиною?
Непослушных он
Бьет дубиною».
Мужик
не поверил барину и сказал: «В книгах ваших много дурно пишут. Так-то ученый машинист
построил крупорушку купцу в
городе, да только испортил; а я хоть неграмотный, да как взглянул, так увидал и переладил рушку — стала работать».
Переправясь через Волгу, все поехали к Груне в Вихорево. Эта деревня ближе была к
городу, чем Осиповка. Патап Максимыч
не успел еще прибрать как следует для Дуни комнаты, потому и поторопился уехать домой с Дарьей Сергевной. По совету ее и убирали комнату. Хотелось Патапу Максимычу, чтобы богатая наследница Смолокурова жила у него как можно лучше; для того и нанял плотников
строить на усадьбе особенный дом. Он должен был поспеть к Рождеству.
Каждый год
не по одному разу сплывал он в Астрахань на рыбные промыслá, а в уездном городке, где поселился отец его,
построил большой каменный дом, такой, что и в губернском
городе был бы
не из последних…
— Каждая по-своему распорядилась, — отвечал Патап Максимыч. — Сестрица моя любезная три дома в городу-то
построила, ни одного
не трогает, ни ломать, ни продавать
не хочет. Ловкая старица. Много такого знает, чего никто
не знает. Из Питера да из Москвы в месяц раза по два к ней письма приходят. Есть у нее что-нибудь на уме, коли
не продает строенья. А покупатели есть, выгодные цены дают, а она и слышать
не хочет. Что-нибудь смекает. Она ведь лишнего шага
не ступит, лишнего слова
не скажет. Хитрая!
— Париж!
город! — воскликнул с кротким предостережением Евангел. — Нет, нет,
не ими освятится вода,
не они раскуют мечи на орала! Первый
город на земле сгородил Каин; он первый и брата убил. Заметьте, — создатель
города есть и творец смерти; а Авель стадо пас, и кроткие наследят землю. Нет, сестры и братья, множитесь, населяйте землю и садите в нее семена, а
не башенье
стройте, ибо с башен смешенье идет.
— Господи твоя воля! — удивился Авдеев. — Нешто я один должен? Ведь весь
город должен! Я плачу проценты и отдам долг. Господь с тобой! А кроме того, ежели, скажем, рассуждать по совести, нешто я сам взял эти деньги? Мне Петр Семеныч всучил. Возьми, говорит, и возьми. Ежели, говорит,
не берешь, то, значит, нам
не доверяешь и сторонишься. Ты, говорит, возьми и отцу мельницу
построй. Я и взял.
Крепостное право и весь
строй казенной службы держались, правда, на узурпации и подкупе; но опять-таки
не с таким повальным бездушием, тиранством и хищением для того
города и даже губернии, где я вырос.
Управлялся он городской дирекцией. Это отзывалось уже новыми порядками. Общий
строй игры и постановки пьес для губернского
города — совсем
не плохие, никак
не хуже (по тогдашнему времени), чем, например, частные театры Петербурга и Москвы и в конце XIX века, прикидывая их к уровню образцовых сцен, за исключением, конечно, Художественного театра.
Его
не жалела жена. Берта подавала ей разные части туалета. Марья Орестовна надевала манжеты, а губы ее сжимались, и мысль бегала от одного соображения к другому. Наконец-то она вздохнет свободно… Да. Но все пойдет прахом… К чему же было
строить эти хоромы, добиваться того, что ее гостиная стала самой умной в
городе, зачем было толкать полуграмотного «купеческого брата» в персонажи? Об этом она уже достаточно думала. Надо по-другому начать жить. Только для себя…
Жаль мне тоже живописных надбережных хаток, которые лепились по обрывам над днепровской кручей: они придавали прекрасному киевскому пейзажу особенный теплый характер и служили жилищем для большого числа бедняков, которые хотя и получили какое-то вознаграждение за свои «поламанные дома», но
не могли за эти деньги
построить себе новых домов в
городе и слепили себе гнезда над кручею.
— Мы все это исправим! Недаром же и звали нас сюда! — Мы
построим дворцы, палаты, храмы. — Опояшем
город великолепною стеной. — Взнесем бойницы. — Начиним их пушками… О! через лет десяток
не узнают Москвы…
—
Не думаю, а убежден… У него в несколько часов
строят корабли, в несколько дней созидают дворцы, в несколько недель вырастают
города, среди безлюдных степей. Это волшебник, княгиня. Это — гений! — восторженно говорил граф.
Памятником регентства Елены была постройка крепостных стен Китай-города. Ввиду того что Кремль в случае осады
не мог уже вместить со своими стенами сильно увеличившееся народонаселение, Василий III пожелал
построить новую крепость.
Фурманщики, или мортусы, уже были
не в состоянии перевозить всех больных в чумные больницы, которых было в Москве несколько. Первая из них была устроена за заставой, в Николо-Угрешском монастыре. Большая часть из мортусов сами умерли, и пришлось набирать их из каторжников и преступников, приговоренных к смертной казни. Для них
строили особые дома и дали им особых лошадей. Они почти одни и хозяйничали в как бы вымершем, да и на самом деле наполовину вымершем
городе.
Сделавшись главою людей,
не пошедших во след Кочетова, старый Деев
построил себе большой деревянный дом «на отлете», в самом конце
города.
Сделавшись главою людей,
не пошедших к соединению с церковью, старый Деев
построил себе деревянный дом, на «отлете», в самом конце
города.